Аграрная реформа Столыпина и ее последствия для экономики России

[ исправить ] текст может содержать ошибки, пожалуйста проверяйте перед использованием.

1. Аграрный вопрос в России в начале 20 в. Политика самодержавия по аграрному вопросу

В начале ХХ века Россия была cреднеразвитой страной. Наряду с высокоразвитой индустрией в экономике страны большой удельный вес принадлежал ранне-капиталистическим и полуфеодальным формам хозяйства - от мануфактурного до патриархально-натурального. Российское село стало сосредоточением пережитков феодальной эпохи. Важнейшими из них были крупные помещичьи землевладения, широко практиковались отработки, являющие собой прямой пережиток барщины. Крестьянское малоземелье, община с ее переделами тормозили модернизацию крестьянского хозяйства.

Социально-классовая структура страны отражала характер и уровень ее экономического развития. Наряду с формированием классов буржуазного общества (буржуазия, мелкая буржуазия, пролетариат), в нем продолжали существовать и сословные деления - наследие феодальной эпохи. Буржуазия занимала ведущую роль в экономике страны в ХХ веке, до этого она не играла сколько-нибудь самостоятельной роли в общественно политической жизни страны, так как она была полностью зависима от самодержавия, в следствие чего и оставались аполитичной и консервативной силой.

Дворянство , которое сосредоточило более 60% всех земель, стало главной опорой самодержавия, хотя в социальном плане оно теряло свою однородность, сближаясь с буржуазией.

Крестьянство, составлявшее 3 / 4 населения страны, было также затронуто социальным расслоением общества (20% - кулаки, 30% - середняки, 50% - бедняки). Между полярными его слоями возникали противоречия.

Разрушения крестьянской общины способствовал не только указ от 9 ноября 1906 г., но и другие законы 1909 - 1911 гг., Предусматривавшие роспуск общин, с 1861 г. не подвергались раздела, и возможность его проведения решением простого большинства, а не двух третей членов общины, как было раньше. Власти всячески способствовали дроблению и обособлению крестьянских хозяйств .

Главная и основная задача в аграрной политике заключалась в принципиальной реорганизации землепользования и землевладения крестьянства. Монарх давно уже видел пагубность существования общины, где существовало стремление всех уравнять, всех привести к одному уровню, а так как массу нельзя поднять до уровня самого способного, самого деятельного и умного, то лучшие элементы должны быть унижена до понимания , к устремлению худшего, инертного большинства. Это виделось и в трудности привить к общинному хозяйству сельскохозяйственные улучшения и в трудности часто наладить приобретение всем обществом земли посредством Крестьянского банка, так что часто расстраивались выгодные для крестьян соглашения.

Неблагоустройство значительной части крестьянства давно уже заботило Николая II. Когда осенью 1905 г. возник кабинет С.Ю. Витте, император поставил перед ним главную задачу: улучшить положение крестьян. На заседании Совета министров 3 ноября 1905 глава правительства предложил избавить крестьян от выкупных платежей. Царь заявил, «что находит меру совершенно недостаточно" и решительно высказался за переход от слов и обещаний к крупным мероприятиям «по улучшению положения крестьян, не теряя времени, так, чтобы крестьянство убедилось, что о нем правительство фактически заботится, и призвал для до- ния этой цели «не стесняться жертвами и не останавливаться перед самыми сильными мерами. Кабинета С. Ю. Витте не удалось принять никаких «сильных мер», хотя предыдущая работа в этой области велась и в 1905 г., и в начале 1906 г. Когда же собралась Первая Государственная дума, то сразу выяснилось, что резерва времени у власти уже больше нет. Ношу трудоемкого реформирования крестьянского землеустройства принял на себя кабинет П.А. Столыпина и особенно его глава. Предстояло решить две тесно взаимосвязанные организационно-правовые и экономические проблемы. Во-первых, снять все необоснованные и архаичные юридические ограничения прав крестьянства и, во-вторых, создать условия для развития частного мелкого аграрного хозяйства. Сохранение власти общины вело к упадку крестьянского сельскохозяйственного производства, способствовало нищете многочисленной группы населения.

Столыпинская реформа в большинстве случаев реализовывалась царскими указами, что гарантировало оперативность ее проведения. Она базировалась на принципе неприкосновенности частной собственности на землю, которая не могла ни в какой форме насильственно отчуждаться.

Последние 4-5 лет перед первой мировой войной стали периодом ощутимого прорыва во многих отраслях хозяйства, всестороннего прогресса в различных сферах общественной деятельности. Два обильных урожая 1909 и 1910 гг. стимулировали хозяйственное развитие . В центре внимания власти оставалась аграрная проблема. В сентября 1910 г. Николай II писал П. А. Столыпину : «Прочное землеустройство крестьян внутри России и такое же устройство переселенцев в Сибири - вот два краеугольных вопроса, над которыми правительство должно неустанно работать. Не следует, разумеется, забывать и о других нуждах - о школах, путях сообщения и пр., но те ​​два должны проводиться в первую голову ».

2. Политические дискуссии накануне проведения аграрной реформы Столыпина

Столыпинская аграрная программа настолько совпадала с аграрной программой Совета объединенного дворянства, что все тогдашние политические наблюдатели, от кадетов до большевиков, прежде всего подчеркивали это родство. Цитированный выше кадет А. С. Изгоев отмечал, что программа Столыпина - это программа "объединенных дворян". В июне 1906 года будущий лидер умеренно-правых - Балашов в записке царю писал: "Дайте, государь, крестьянам их земли в полную собственность , наделите их новой землей из государственного имущества и из частных владений на основании полюбовно частной сделки, усильте население, удешевить кредит , а главное - повели приступить немедленно к разверстание земли между новыми полными ее собственниками, и тогда дело настолько займет крестьян и удовлетворит главную их потребность и желание , что они сами откажутся от общения с революционной партией ". Нетрудно видеть, что здесь перечислены все пункты столыпинской аграрной реформы. Обсуждение указа 9 ноября 1906 года началось в Думе 23 октября 1908 года, т.е. через два года после того , как он вошел в жизнь. Обсуждение его шло более полугода. Докладчиком аграрной комиссии по праву стал октябрист С. И. Шидловский. С первых же слов он был вынужден признать, что еще совсем недавно идея конфискации помещичьей земли находилось в плоскости практического решения, а сейчас продолжает оставаться заветной крестьянской мечтой. Отвергая такой подход в принципе, докладчик противопоставил ему идею личной крестьянской собственности на землю. Только такая собственность выведет крестьянина из нужды, сделает из него свободную личность. "Если кто действительно желает обращения нашего государства в правовое, - утверждал он, - то не может высказаться против личной собственности на землю".

Выразительной была речь Маркова 2-го, как всегда грубо откровенная, а потому и наиболее ценная. С презрением отказавшись кадетский тезис о том, что право выше силы, Марков без обиняков заявил: "Я думаю, что сила ... выше писаного права". Это был исходный тезис. "Я нисколько не опасаюсь того, - продолжал он, - что часть крестьян неизбежно при этом обезземелет, и опять-таки в этом я не вижу ни малейшего зла". Устами Маркова помещичья контрреволюция ясно дала понять, что для сохранения своих земель она не остановится ни перед каким насилием. Позиция же кадетов обуславливалась двумя главными мотивами: - пониманием , что с каждым годом действия указа 9 ноября их собственная программа "принудительного отчуждения" становится анархизмом - весьма обоснованным опасением, что в случае краха столыпинского аграрного курса в стране разразится новая революция . Поэтому в их выступлениях основным мотивом был призыв к осторожности , к разъяснению, что "принудительное отчуждение" лучше, чем указ 9 ноября.

Первый кадетский оратор Шингарев начал свою речь с характерного признания: "Этот кошмарный аграрный вопрос в России обладает странным свойством феникса, вновь возрождающегося из, казалось бы, потухшего пепла" .* Призыв Шингарева к осторожности распространялся прежде всего на общину. Он защищал ее "жизнеспособность, способность к "здоровой" революции ", требовал сохранения за выделенными землями характера надельных земель. "Я человек западной культуры, - вторил ему второй кадетский оратор, А. Ф. Бабянский, - но я был учеником знаменитого профессора К. Д. Карелина в 80-х годах. Это тоже человек западный, но я помню его поучения в этом отношении. Он говорил: "Господа, берегите общину, вы помните - это вековой институт".

В основе всей кадетской критики указа лежал страх перед революцией . Еще на заседании земельной комиссии 16 января 1908 кадет А. Е. Березовский заявил: "Указ приведет к образованию сельского пролетариата, который волей-неволей нами этой свободой толкается на грабежи и присвоение чужой собственности ... "

Большинство же правых крестьян высказались в духе законопроекта 42-х. Говорилось, что в аграрном вопросе должны быть разрешены еще многие другие стороны, т.к. не суть важно, что острота явилась в аграрном вопросе от 9 ноября, а суть важно и остро это безземелье и малоземелье крестьян "." Если я голоден, - сказал далее Андрейчук, - все равно буду кричать: "есть хочу". Поэтому необходимо частичное отчуждение ". Очень точно отношение правых депутатов-крестьян Могилевской губернии выражал Шевцов" ... он / народ / ожидал вовсе не указа 9 ноября, он его и не ожидает, он ожидает не разделения наших земель, которые у нас есть, он ожидает каких-либо источников наделения крестьян землей ... Поэтому, про указ 9 ноября я упоминаю с болью в сердце ... "

Трудовик же защищал общину как выразитель определенной доктрины. В ней он видел одно из средств борьбы против 9 ноября. Община, по его мнению, худо ли, бедно, но все же защищала крестьян от быстрого и массового обезземеливания, которым грозил столыпинский указ.

Другие, более трезвомыслящие, понимали невозможность обратного движения. Глубокое чувство безысходности охватывало правых оппонентов Столыпина: за переходом крестьян к личной собственности на землю маячило предоставление им экономического и политического равноправия, а в итоге - появление новой демократической силы как основного элемента общественной и политической жизни страны. Единственное, что оставалось делать представителям правого лагеря, - это тормозить по мере сил реализацию реформы и мешать правительству использовать ее в политических целях.

3. Ход и этапы проведения аграрной реформы Столыпина

Столыпинская аграрная реформа , о которой в наши дни много творят и пишут, в действительности - понятие условное. В том смысле условное, что она, во-первых, не составляла цельного замысла и при ближайшем рассмотрении распадается на ряд мероприятий, между собой не всегда хорошо состыкованных.

Во-вторых, не совсем правильно и название реформы, ибо Столыпин не был ни автором основных ее концепций, ни разработчиком. Он воспринял проект в готовом виде и стал как бы его приемным отцом. Он дал ему свое имя, последовательно и добросовестно защищал его в высшей администрации, перед законодательными палатами и обществом, очень им дорожил, но это не значит, что между отцом и приемным чадом не было противоречий. И, наконец, в-третьих, у Столыпина, конечно же, были и свои собственные замыслы, которые он пытался реализовать. Но случилось так, что они не получили значительное развитие, ходом вещей были отодвинуты на задний план, зачахли, а приемный ребенок после недолгого кризиса, наоборот, начал расти и набирать силу. Пожалуй, можно сказать, что Столыпин "высидел кукушкина птенцов".

Когда люди долю живут вместе, они начинают походить друг на друга. Приемный сын может обрести значительное сходство с отцом. И ни о чем не догадывается тот, кто не знает тихой семейной драмы. Впрочем, обо всем по порядку.

Мы помним, что Столыпин, будучи саратовским губернатором , предлагал организовать широкое содействие созданию крепких индивидуальных крестьянских хозяйств на государственных и банковских землях. Эти хозяйства должны были стать примером для окружающих крестьян, подтолкнуть их к постепенному отказу от общинного землевладения.

Когда Столыпин пришел в МВД, оказалось, что там на это дело смотрят несколько иначе. Длительный период, когда власти цеплялись за общину как за оплот стабильности и порядка, уходил в безвозвратное прошлое. Скрыто и постепенно брали верх иные тенденции. В течение ряда лет группа чиновников МВД во главе с В.И. Гурко разрабатывала проект, долженствовавшей осуществить крутой поворот во внутренней политике правительства. До прихода Столыпина Гурко занимал пост товарища министра, основные идеи и направления проекта уже сформировались, работа продолжалась.

В отличие от столыпинского замысла, проект Гурко имел в виду создание хуторов и отрубов на надельных (крестьянских) землях (а не на государственных и банковских). Разница была существенной. Впрочем, не это было самое главное в проекте Гурко. Образование хуторов и отрубов даже несколько притормаживать ради другой цели - укрепления надельной земли в личную собственность. Каждый член общины мог заявить о своем выходе из нее и закрепить за собой свой ​​чересполосные надел, который община отныне не могла ни уменьшить, ни передвинуть. Зато владелец мог продать свой ​​укрепленный надел даже постороннему для общины лицу. С агротехнической точки зрения и где новшество не могло принести много пользы (надел как был чересполосные, так и оставался), но оно было способно сильно нарушить единство крестьянского мира, внести раскол в общину. Предполагалось, что каждый домовладелец, который потерял в своей семье несколько душ и со страхом ожидают очередную передела, непременно ухватится за возможность оставить за собой в неприкосновенности весь свой ​​надел. Проект Гурко представлял собой удобную площадку, с которой правительство могло приступить к форсированной ломке общины. Столыпин же, как мы помним, будучи саратовским губернатором, не ставил вопрос о такой ломке.

В конце 1905 г., когда дела у царского правительства были из рук вон плохи, главноуправляющий землеустройством и земледелием М.М. Кутлер поставил вопрос о частичном отчуждении помещичьих земель. И даже Д.Ф. Трепов тогда вроде бы сочувственно отнесся к этому плану. Но царь после недолгого колебания решительно отверг Кутлеривськи проект, а сам Кутлер с треском вылетел в отставку. Впоследствии никто из министров и мысли не допускал о том, чтобы явиться к царю с подобным предложением .

Столыпин, как видно, считал, что в таком проекте нет надобности. Частичное отчуждение помещичьей земли фактически уже идет. Многие помещики, напуганные революцией, продают имения. Важно, чтобы Крестьянский банк скупал все эти земли, разбивал на участки и продавал крестьянам. С перенаселенной общины лишние работники упадут на банковские земли. Идет переселение в Сибирь. Под воздействием определенных правительственных мер община прекратит эти свои бесконечные земельные переделы. Надельная земля перейдет в личную собственность. Некоторые крепкие хозяева станут заводить хутора и отруба на общинных землях. Правда, это довольно трудно: если закончились переделы, а некоторые полосы стали личной собственностью, то как передвинуть наделы всех крестьян, чтобы выкроить хутор? Но над этим вопросом работает А.А. Кофод, главный теоретик из Главного управления землеустройства и земледелия.

Примерно так сложилась у Столыпина общая концепция реформы. В этих рамках он смирился с проектом Гурко и даже как бы "усыновил" его. Правда, иго был не тот случай , когда приемное чадо становится похожим на отца. Скорее, происходило обратное. "Надо вбить клин в общину", - говорил Столыпин своим сподвижникам. "Убить клин", заставить прекратить переделы, наделать хуторов и отрубов на общинных землях - все эти идеи подспудно или открыто были выражены в проекте Гурко. Оттуда Столыпин их и почерпнул.

10 октября 1906, когда этот проект рассматривался в Совете министров, Столыпин сам, без помощи Гурко, его докладывал и защищал. Все члены правительства находили, что "община не заслуживает далее покровительства закона". Разногласия возникли лишь относительно того, надо ли проводить этот проект с 87-й статье или следует дождаться Думы. Меньшинство членов Совета министров ссылалось на то, что "негативный взгляд самих крестьян на общину еще не доказан". Так что не исключено массовое недовольство. Между тем правительство, издав этот указ по 87-й статье, будет лишено возможности ссылаться на мнение народной представительства и вряд ли сможет "отбить обвинения в некоторой узурпации законодательных прав".

Деятельность Крестьянского банка вызывала растущее раздражение среди помещиков. Это проявилось в резких выпадов против него на III съезде уполномоченных дворянских обществ в марте-апреле 1907 г. Делегаты были недовольны тем, что банк продает землю только крестьянам (некоторые помещики были не прочь воспользоваться ею услугами как покупатели). Их беспокоило также то, что банк не совсем еще отказался от продажи земли сельским обществам (хотя он старался продавать землю в основном отдельным крестьянам цельными участками). Общее настроение дворянских депутатов выразил А. Д. Кашкаров: "Я считаю, что Крестьянский банк не должен заниматься решением так называемого аграрного вопроса ... аграрный вопрос должен быть прекращен силой власти".

В это же время крестьяне весьма неохотно выходили из общины и укрепляли свои наделы. Ходил слух, будто тем, кто выйдет из общины, не будет прирезки земли от помещиков.

Только после окончания революции аграрная реформа пошла быстрее. Прежде всего правительство предприняло энергичные действия по ликвидации земельных запасов Крестьянского банка. 13 июня 1907 этот вопрос разбирался в Совете министров, было решено образовать на местах временные отделения Совета банка, передав им ряд важных полномочий. В длительную командировку, для участия в работе этих отделений, отправились многие видные чиновники Министерства финансов , МВД и Главного управления землеустройства и земледелия.

С некоторой обидой А.А. Кофод позже вспоминал, что "весной 1907 г. даже Столыпин считал землеустройство побочным вопросом по сравнению с огромной работой, которую нужно было провести для распределения огромных земельных площадей, купленных Крестьянским банком". К Кофод дошла весть, что и его собираются заслать в одно из временных отделений. Товарищи по службе советовали не сопротивляться, поскольку "Петр Аркадьевич не любит, когда противоречат его планам, даже в деталях ". Но Кофод был занят составлением инструкции по землеустройству и считал себя "единственным человеком, который имеет четкое представление о том, как правильно должна быть сделана эта работа". Преисполненный собственного достоинства как истинный европеец, он явился к Столыпину и сумел себя отстоять.

Отчасти в результате принятых мер, а больше того - вследствие изменения общей обстановки в стране дела у Крестьянского банка пошли лучше. Всего за 1907-1915 гг. из фонда банка было продано 3909 тыс. дес., разделенных примерно на 280 тыс. хуторских и отрубных участков. К 1911 г. объем продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться. Это обьяснялояь, во-первых, тем, что в ходе реализации указа 9 ноября 1906 г. на рынок было выброшено большое количество дешевой надельной "крестьянской" земли, а во-вторых, тем, что с окончанием революции помещики резко сократили продажу своих земель. Оказалось, что подавление революции в конце концов не пошло на пользу создания хуторов и отрубов на банковских землях, а реализация проекта Гурко сильно подрезала это дело. Оно заняло видное, но все же второстепенное место в аграрной политике правительства. Между тем именно это направление политики было наиболее близко Столыпину.

Вопрос о том, как распределялись покупки банковских хуторов и отрубов среди различных слоев крестьянства, исследован недостаточно. По некоторым данным, богатая верхушка среди покупателей составляла всего 5-6%. Другие принадлежали к среднему крестьянству и бедноте. Ее попытки закрепиться на землях банка объяснялись довольно просто. Многие помещичьи земли, из года в год сдавались в аренду одним и тем же обществам , стали как бы частью их надела. Продажа их Крестьянскому банку ударила в первую очередь по малоземельным хозяевам. Между тем банк давал ссуду в размере до 90-95% стоимости участка. Продажа укрепленного надела обычно позволяла оплатить первый взнос. Некоторые земства оказывали помощь по обзаведение на хуторах., Все это толкало бедноту на банковские земли, а банк, имея убытки от содержания купленных земель на своем балансе, не был разборчив в выборе клиентов.

Ступив на банковскую землю, крестьянин как бы восстанавливал для себя те изнурительные и бесконечные выкупные платежи, которые под давлением революции правительство отменило с 1 января 1907 г. Вскоре появились недоимки по банковским выплатам. Как и ранее, власти вынуждены были прибегать к рассрочкам и пересрочкам. Но появилось и нечто такое, чего крестьянин раньше не знал: продажа с молотка всего хозяйства. С 1908 по 1914 г. таким путем было продано 11,4 тыс. участков. Это, пожалуй, было прежде всею мерой устрашения. И основная часть бедноты, надо думать, осталась на своих хуторах и отрубах. Для нее, однако, продолжалась та же жизнь ("перебиться", "продержаться", "дотянуть"), которую она вела в общине.

Впрочем, это не исключает того, что на банковских землях появились и достаточно крепкие фермерские хозяйства. С этой точки зрения землеустройство на банковских землях было перспективнее, чем на надельных. Однако, как уже творилось, таких хозяйств изначально было немного.

Наладив деятельность Крестьянского банка, правительство вплотную занялось реализацией указа 9 ноября 1906 г. На места заспешили министерские ревизоры , потребовавшие от губернских и уездных чиновников, чтобы все их силы сосредоточились на проведении аграрной реформы. Земские начальники, уличенные в халатности, освобождались в отставку. Это резко подхлестнуло активность тех, кто оставался на службе. Появившись в то или иное село и собрав сход, они первым делом спрашивали: "Почему не укреплялся? Кто вас смущает?" Печать была переполнена сообщениями о произволе администрации. Аресты сельских старост и отдельных крестьян, запрещение высказываться на сходах против указа, вызов стражников и содержание их за счет общества - таков перечень средств, наиболее широко применялись властями. Практиковался и административная высылка особо активных противников реформы из числа крестьян. Сведения о таких высылках можно найти и в литературе, и в архивах. К сожалению, общее количество крестьян, высланных за агитацию против реформы, до сих пор не подсчитано.

Психология государственных деятелей, которые говорят одно и делают другое, - явление поистине загадочное. Пожалуй, редко кто из них в такие моменты сознательно лжет и лицемерит. Благие намерения провозглашаются чаще всего вполне искренне. Тот же Столыпин, как мы помним, сначала вовсе не хотел насильственной разрушения общины. Другое дело, что не они, выступающие с высоких трибун, составляют множество тех бумаг, в которые и выливается реальная политика . Они их только подписывают, не всегда успев даже бегло просмотреть, не запомнив и, конечно же, не имея представления, какова статистика тех или иных распоряжений. Если при подписании любого документа возникнет сомнение, то докладывает его чиновник (человек, несомненно, толковый и дельный, показав свою преданностью тут же все объяснит или предпримет какой-либо маневр. В крайнем случае - обидится (это на начальство тоже иногда действует) . После недолгих колебаний документ будет подписан.

Третьеиюньской государственный переворот коренным образом изменил ситуацию в стране. Крестьянам пришлось оставить мечты о скорой "прирезке". Темпы реализации указа 9 ноября 1906 г. резко возросли. В 1908 г. по сравнению с 1907 г. число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и превысило полмиллиона. В 1909 г. был достигнут рекордный показатель - 579,4 тыс. укрепившихся. Представители правительства, в том числе Столыпин, жонглировали этими цифрами в законодательных собраниях и в беседах с репортерами. Но с 1910 г. темпы укрепления стали снижаться. Искусственные меры, введенные в закон 14 июня 1910 г., не исправили кривую. Численность выделяющихся из общины крестьян стабилизировалась только после выхода законом 29 мая 1911 "О землеустройстве". Однако вновь приблизиться к наивысшим показателям 1908-1909 гг. так и не удалось.

За эти годы в некоторых южных губерниях, например в Бессарабской и Полтавской, общинное землевладение было почти совсем ликвидировано. В других губерниях, например в Курской , оно, утратило первенствующее положение. (В этих губерниях и раньше было много общин с подворные землевладением). Но в губерниях северных, северо-восточных, юго-восточных, а отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка затронула толщу общинного крестьянства.

Чересполосно укрепляемая личная крестьянская земельная собственность весьма отдаленно напоминала классическую римскую "священную и неприкосновенную частную собственность". И дело не только в правовых ограничениях, налагавшихся на укрепленные наделы (запрещение продавать лицам некрестьянские состояния , закладывать в частных банках). Самикрестьяне, исходя из общины, первостепенное значение придавали закреплению за собой не конкретных полос, а общей их площади. Поэтому они, случалось, были не прочь принять участие в общем переделе, если при этом не уменьшалась площадь их надела (например, при переходе на "широкие полосы"). Чтобы власти не вмешались и не расстроили дело, такие переделы иногда проводились тайно. Бывало, что такой же взгляд на укрепляется землю усваивало и местное начальство.

Со смешанным чувством относился Столыпин к такому развитию. С одной стороны, он понимал, что только рассечение надела на отруба изолирует крестьянские хозяйства друг от друга, только полное расселение на хутора окончательно ликвидирует общину. Крестьянам, рассредоточенным по хуторам, трудно будет поднимать мятежи. "Совместная жизнь крестьян в деревнях облегчала работу революционерам", - писала М.П. Бок явно со слов отца. Этот полицейский подтекст реформы нельзя упускать из виду.

Кроме того, Столыпин не мог не видеть, что вместо крепких, устойчивых хозяйств землеустроительное ведомство фабрикует массу мелких и заведомо слабых - таких, которые никак не могли стабилизировать обстановку в деревне и стать опорой режима. Однажды, прочитав отчет , подготовленный в Главном управлении землеустройства и земледелия, Столыпин написал главноуправляющему А.В. Кривошеина: "Со слишком большой силой хулятся единоличные выделю. Хвалите и дайте должную оценку сплошному разверстание целых поселков, но не опорочивайте единоличных выделен". Однако он не в силах был развернуть громоздкую машину землеустроительного ведомства таким образом, чтобы она действовала не так, как ей удобно, а как нужно для дела. Тем более, что руководители ведомства были уверены, что действуют так, как надо.

4. Судьба и значение аграрной реформы в России

Итоги столыпинской аграрной реформы выражаются в таких цифрах. До 1 января 1916 г. с общины в чересполосное укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им предстояло 14,1 млн. дес. земли. 469 тыс. домохозяев, живших в беспередельних общинах, получили удостоверяющие акты на 2,8 млн. дес. 1,3 млн. домохозяев перешли к хуторскому и отрубному владению (12,7 млн. дес.). Кроме того, как уже говорилось, на банковских землях образовалось 280 тыс. хуторских и отрубных хозяйств - это особый счет. Но и другие приведенные выше цифры нельзя механически складывать, поскольку некоторые домохозяева, укрепив наделы, выходили потом на хутора и отруба, а другие шли на них сразу, без чересполосного укрепления. По приблизительным подсчетам, всего из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет чуть меньше третьей части саг общей их численности в тех губерниях, где проводилась реформа. Впрочем, как отмечалось, некоторые из виделенцев фактически давно уже забросили земледелие . С общинного оборота было изъято 22% земель. Около половины их пошло на продажу. Какая-то часть вернулась в общинный котел. В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину, ни создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян-собственников. Так что можно творить об общей неудаче столыпинской аграрной реформы.

Вместе с тем известно, что после окончания революции и до начала первой мировой войны положение в русской деревне заметно улучшилось. Некоторые журналисты легкомысленно связывают это с проведением аграрной реформы. На самом же действовали другие факторы. Во-первых, как уже творилось, с 1907 г. были отменены выкупные платежи, которые крестьяне выплачивали в течение 40 с лишним лет. Во-вторых, закончился мировой сельскохозяйственный кризис и начался рост цен на зерно. От этого, пожалуй, кое-что перепадало и простым крестьянам. В-третьих, за годы революции сократилось помещичье землевладение, а в связи с этим уменьшились и кабальные формы эксплуатации. Наконец, в-четвертых, за весь период был только один неурожайный год (1911), но зато подряд два года (1912-1913) были отличные урожаи. Что же касается аграрной реформы, то такое широкомасштабное мероприятие, потребовавшее столь значительной земельной перетряски, не могло положительно сказаться в первые же годы своей проведения.

Однако вряд ли можно считать оправданным огульно отрицательное отношение к реформе, которым сильно грешили советские историки в прошлые годы. Некоторые мероприятия, сопутствовавшие ей, были хорошим, полезным делом. Это касается предоставления большей личной свободы крестьянам, устройства хуторов и отрубов на банковских землях, переселения в Сибирь, некоторых видов землеустройства.

В обстановке 1906 никто из министров не решился бы явиться к царю с предложением сделать отрезки от помещичьих латифундий. Столыпин , как видно, считал, что в таком предложении нет надобности, потому частичное отчуждение помещичьих земель уже идет. Многие помещики, напуганные революцией, продают имения. Важно, чтобы Крестьянский банк покупал эти земли, разбивал на участки и продавал крестьянам. На банковских землях стали появляться крепкие фермерские хозяйства. К 1911 г. объем продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться. Это объяснялось тем, что у помещиков прошел вызванный революцией испуг и они сократили продажу своих земель. Всего за 1907-1915 гг. из фонда банка было реализовано 3909 тыс. дес., разделенных примерно на 280 тыс. отдельных участков. Деятельность Крестьянского банка заняла хотя и почетное, но все же второстепенное место в аграрной политике правительства. Однако именно это направление было ближе Столыпину.

Главной в аграрной реформе стала реализация проекта Гурко, который лег в основу указа 9 ноября 1906 Гурко вскоре ушел в отставку, но Столыпин постепенно проникся его проектом и усвоил его основные идеи. «Надо вбить клин в общину», - говорил он. Указ 9 ноября 1906 г. был одобрен III Думой и Государственным советом, 14 июня 1910 г. его подписал царь. Закон 14 июня 1910 г. заменил указ 9 ноября 1906

Пока шла революция, крестьяне почти не выходили из общины. Ходил слух, что тем, кто выйдет, не будет прирезки земли от помещиков. Но затем укрепление общинных земель пошло быстрее, тем более что власти всячески к этому подталкивали. В 1908 г. по сравнению с 1907 г. число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и превысило полмиллиона. В 1909 г. был достигнут рекордный показатель - 579,4 тыс. домохозяев.

Однако с 1910 г. число выходов из общины стало неуклонно снижаться. Власти долго не могли понять причины этого явления. А поняв, не хотели их признать. Дело в том, что основная часть крестьян, в том числе зажиточных, не-охотно выходила из общины. Выходили больше всего вдовы, одинокие старики, спившиеся и окончательно разорившиеся домохозяева, многим из них при очередном переделе грозила полная или частичная утрата надела. Укреплялись и городские жители, вспомнив, что в родном селе у них есть заброшенный надел, который теперь можно продать. Выходили из общины и те, кто переселялся в Сибирь. Но и численность переселяющихся с 1910 г. пошла на спад.

Всего до 1 января 1916 г. с общины в чересполосное укрепление вышло около 2 млн. домохозяев (примерно 21% общинного крестьянства в тех губерниях, где проводилась реформа). Правда, многие из них были лишь статистическими единицами, а не реальными хозяевами. Всем им предстояло 14, 1 млн. дес. земли (15,5% всей площади, обладавший на общинном праве).

Огромное количество укрепленной земли шло в продажу. Покупателем иногда было сельское общество , и тогда земля возвращалась в мирской котел. Чаще же укрепленные участки покупали отдельные крестьяне-общинники, богатые и средние. Иногда и бедняки покупали по одной-две полосы. Нередко в руках одного и того же хозяина оказывались и укрепленные и общественные земли. Не выходя из общины, он в то же время имел и укрепленные участки. Земельные отношения в деревне еще ​​больше запутывались.

Стремясь привлечь на свою сторону крепких домохозяев, тяготившихся общинными порядками, правительство разработало законопроект «О землеустройстве». 29 мая 1911 он стал законом. Отныне во главу угла всей реформы было поставлено не чересполосное укрепление, а образование хуторов и отрубов. Предполагалось, что их владельцы станут массовой опорой режима. По просьбе хозяина его разрозненные земельные полосы могли быть соединены в одно место. Так выходил часть. Если к отрубу присоединялась площадь деревенской усадьбы и на него переносилось жилье, - он превращался в хутор. Потребовался большой объем землеустроительных работ. Реформа постепенно стала переходить из рук Министерства внутренних дел в руки Главного управления землеустройства и земледелия.

Землеустроительное ведомство пошло по линии наименьшего сопротивления. Оно предпочитало не заниматься выделили отдельный домохозяев, а разбивать на отруба или хутора надел целого сельского общества. Согласие на такой раздел нередко достигалось путем грубого давления. Началась массовая фабрикация хуторов и отрубов. В общем потоке землеустраивалась и беднота с ее крошечными наделами. Около половины хуторов и отрубов, созданных на втором этапе реформы, было нежизнеспособно.

Со смешанным чувством относился Столыпин к такому развитию. С одной стороны, он понимал, что только полное расселение на хутора окончательно ликвидирует общину. Крестьянам, рассредоточенным по хуторам, труднее бунт-вать. Кроме того, он видел, что вместо крепких, устойчивых хозяйств землеустроители фабрикуют массу мелких и слабых. Такие хозяйства не могли стать опорой режима. Однако Столыпину так и не удалось развернуть громоздкую машину землеустроительного ведомства, чтобы она действовала не так, как ей удобно, а как лучше для дела.

Всего за годы реформы в европейской части России было создано около 200 тыс. хуторов и 1,3 млн. отрубов на надельных землях. На хутора и отруба перешло приблизительно 10% крестьянских хозяйств. Действия землеустроителей нередко наталкивались на сопротивление крестьян. Иногда дело принимало трагический оборот. В мае 1910 г. полицейские стражники расстреляли сход в селе Болотова Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Конфликт произошел из-за слишком явного покровительства видрубникив со стороны властей в ущерб другим крестьянам.

Мужики сопротивлялись переходу на хутора и отруба не по темноте своей и невежеству, как считали власти, а исходя из здравых соображений. Крестьянское земледелие очень зависело от капризов погоды. Получив надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Он разорялся в первый же засушливый год, если его отруб был на высоком месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться приходила соседу, оказавшемуся в низине. Только большой отруб, расположенный в разных уровнях, мог гарантировать ежегодный средний урожай.

Вообще во всей этой затее с хутора и села было много надуманного, доктринерской. (Cамы по себе хутора и отруба не обеспечивали подъем крестьянской агрикультуры.) Необходимость повсеместного их введения, строго говоря, никем не доказана. Между тем Столыпин и его сподвижники утвердились в мысли, что хутора и отруба - единственное универсальное средство, способное поднять уровень крестьянского хозяйства на всем пространстве необъятной России. Несмотря на все старания правительства, хутора приживались только в белорусских, литовских и северо-западных российских губерниях (Псковской, Смоленской). Здесь сказывалось влияние Прибалтики и Польши. Местный ландшафт , переменчивый, изрезанный реками и ручьями, тоже способствовал расселению по хуторам.

В южных и юго-восточных губерниях широкому распространению хуторов препятствовали трудности с водой. Но здесь (на Северном Кавказе , в Степном Заволжье и Северном Причерноморье) довольно успешно развивалось насаждение отрубов. Плодородная степь , ровная, как стол, словно самой природой был создан для отрубевидного хозяйства.

В центрально-черноземных губерниях главным препятствием к образованию на общинных землях хуторов и отрубов было крестьянское малоземелье. Прежде чем насаждать хутора и отруба, здесь надо было решить именно эту проблему - отчасти за счет переселения в Сибирь, а частично и за счет раздутых помещичьих латифундий.

В нечерноземных губерниях на хутора и отруба смотрели, как на барскую затею, несущую крестьянину одно разорение. Общинное землевладение в этих краях тесно переплелось и срослось с странами , которые развиваются товарно-рыночными отношениями. И общину нельзя было разрушить, не повредив этих отношений. Местные крестьянские общества постепенно переходили к многопольным севооборотам и на «широкие полосы». Это укрепляло общину, и власти под разными предлогами стали запрещать такие переходы. Как говорится, коса нашла на камень: крестьяне сопротивлялись насаждению хуторов и отрубов, а правительство чуть ли не открыто препятствовало внедрению передовых систем земледелия. Некоторые крестьянские общества переходили к многополье и на «широкие полосы» самовольно, без официального приговора.

Игнорирование региональных различий - один из недостатков столыпинской аграрной реформы. Этим она выгодно отличалась от реформы 1861 г. Другим ее слабым местом была идеализация хуторов и отрубов, а также вообще частной собственности на землю. Обычно в народном хозяйстве присутствуют различные формы собственности (частная, общественная, государственная). Важно, чтобы их сочетания и пропорции были разумными, чтобы ни одна из них не вытесняла другие.

Еще одно уязвимое место аграрной реформы заключалась в недостаточном ее финансировании. Огромные государственные средства поглощала гонка вооружений, а на поддержку хуторов и отрубов денег выделялось очень мало.

Всего за годы реформы из общины вышло около 3 млн. домохозяев (чуть меньше третьей части от общей численности их в переделялись общинах европейской части России). С общинного оборота было изъято 22% земель, около половины из них пошло на продажу. В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину, ни создать достаточно массовый и устойчивый слой крестьян-фермеров. Так что можно говорить об общей неудаче столыпинской аграрной реформы.

Но огульно отрицательное отношение к ней было бы несправедливо. Некоторые мероприятия, сопутствовавшие реформе, были полезны. Это касается предоставления крестьянам большей личной свободы (в семейных делах, передвижении и выборе занятий, в полном разрыве с деревней). Несомненно плодотворной была идея Столыпина о создании хуторов и отрубов на банковских землях, хотя она не получила достаточного развития. Приносили пользу и некоторые виды землеустроительных работ: устройство отрубов в южных губерниях, размежевание соседних общин в Нечерноземье. Наконец, в рамках реформы небывалого размаха достигло переселенческое движение.

После окончания революции, когда выяснилось, что прирезки помещичьей земли не будет, взгляды русских крестьян устремились в Сибирь. Несмотря на спешное развертывание переселенческого дела, правительство едва справлялось с растущим наплывом мигрантов. За 1906-1916 гг. в Сибирь уехало 3,1 млн. человек. В основном это были крепкие молодые люди, которые принесли большую пользу Сибири. Были раслаханы пустые земли, появились новые города. Большинство переселенцев сумело устроиться на новом месте, завести более прочное, чем на родине, хозяйство. Не всех, однако, встречала удача. Особенно в тяжелом положении оказывались те, кто получал участок в лесных и заболоченных местностях. Многие переселенцы, растратив в борьбе с природой и жизненными обстоятельствами все силы и средства, вернулись в родные места, где у них уже не было ни надела, ни дома. В течение 1906-1911 гг. вернулось более полумиллиона человек. Поток вернувшись особенно возрос с 1910 г.

Обеспокоенный этим, П.А Столыпин в 1910 г. совершил поездку в Сибирь. Он побывал в предгорьях Алтая, проехал через Кулундинской степи, посетил переселенческие поселки в Мариинской тайге. С особым интересом осматривал он маслобойни заводы, созданные крестьянскими артелями. Маслоделие в те времена было предметом гордости сибиряков. Экспорт масла из России основывался на сибирском маслоделии. Только в 1907 г. было вывезено 3,6 млн. пудов масла на сумму 47 млн. руб., Главным образом из Сибири. Сибирское маслоделие давало России золота вдвое больше, чем вся сибирская золотопромышленности.

Ознакомившись на месте с постановкой переселенческого дела, Столыпин пришел к выводу, что оно находится под очень жестким бюрократическим контролем. Правительственные чиновники, полагал он, не должны вмешиваться в хозяйственные дела переселенца. Они обязаны лишь в необходимых случаях приходить к нему на помощь. По инициативе Столыпина был начат пересмотр «законодательства о переселении." Многие сибирские промышленники жаловались, что часто попадают в безвыходное положение, не имея возможности купить тот участок земли, на которой расположено их предприятие. В Сибири почти не было частной собственности на землю. Она находилась во владении государства или казачьих войск. Во время поездки у Столыпина родился грандиозный по масштабам замысел приватизации сибирских земель. Столыпин говорил, что «главное богатство и мощь государства не в казне и казенном имуществе, а в богатеет и прочном населения».

Сибирь, где не было помещиков, где тон задавал богатый мужик, произвела глубокое впечатление на Столыпина. Он вернулся оттуда со смешанным чувством восхищения и тревоги. И сразу же отказался от проекта введения земства в Сибири, решив, что оно будет слишком демократическим. При всей широте своего кругозора он не мог сбросить с себя помещика и дворянина.

До начала мировой войны правительство не успело перестроить свою переселенческой политике. Численность переселяющихся по-прежнему снижалась, а вернулись росла. Не был осуществлен и проект приватизации сибирских земель. Переселенческая эпопея 1906-1916 гг., Так много дала Сибири, мало отразилась на положении крестьянства в центральной России. Численность пошли за Урал составила всего 18% естественного прироста сельского населения за эти годы. С началом промышленного подъема возросла миграция из села в город . Но даже вместе эти два фактора (уход в город и переселение) не смогли поглотить естественный прирост. Земельное утеснения в русской деревне продолжало нарастать.

18 сентября 1911 Столыпин был убит в Киеве одним из двойных агентов, которыми полиция наводнила революционные организации. Его смерть означала поражение последней попытки сознательного и целенаправленного обновления политической системы в стране. Будучи консервативной, она все же была не лишена творческой мысли.

Одним словом, реформа не удалась. Она не достигла ни экономических, ни политических целей, которые перед ней ставились.

Но прежде всего столыпинский курс провалился политически. Он не заставил крестьянина забыть о помещичьей земле, как рассчитывали вдохновители и авторы указа 9 ноября.

Законы 14 июля 1910 и 29 мая 1911 не только не сняли социальной напряженности в деревне, но и усилили ее до предела.

Помещичье землевладение и подлинно быстрый экономический прогресс в деревне были несовместимы. Осуществление второго требовало в качестве непременного предварительного условия уничтожения первого.

Сохранение помещичьего сословия с его привилегиями означало сохранение бесправного крестьянского сословия с его обычным правом, волостным судом, "властью мира" и т.д.

В этом - корень крестьянской ненависти к помещику. Это была самая сильная крестьянская традиция, уходящая корнями в глубь веков. Из поколения в поколение в крестьянском сознании господствовала одна ведущая идея: земля принадлежит народу, то есть крестьянству, а не помещику. Она была дала последнему вместе с крестьянами за военную службу, то есть временно. Теперь этой службы с земли нет и земля должна вернуться к тем, кто ее обрабатывает своим трудом. Это была генеральная идея крестьянства, основанная на его исторической памяти, и пока она жива, столыпинский аграрный курс имел мало шансов на успех, что и доказала жизнь.

Список литературы

1. Сборник речей "Петр Аркадьевич Столыпин". "Нам нужна великая Россия". Москва , "Молодая Гвардия", 1990

2. А. Я. Аврех "П. А. Столыпин и судьба реформ в России. " Москва, Политиздат, 1991.

3. М. П. Бок "П. А. Столыпин воспоминания об отце" Москва, "Новости", 1992.

4. Н. Верт " История советского государства ". Москва, "Прогресс", 1992.

5. В. В. Казарезов "О Петра Аркадьевича Столыпина". Москва, ВО "Агропромиздат" 1991.

6. А. П. Корелин "Краткое пособие по истории". Москва, "Высшая школа", 1992.

7. П. Т. Курков "Гибель императорской России". Москва, "Современник", 1992.

8. "Иллюстрированная история СССР" Москва "Мысль" 1977.

9. М. П. Шубинский "Памяти П. А. Столыпина" Москва, общество типографий А. И. Мамонтова, 1913.

10. П.М. Зырянов "Петр Аркадьевич Столыпин". Москва, Вопросы Истории N61990.

11. Островский "Столыпин". Москва, 1992.

12. Краткое пособие по истории. Издательство "Высшая школа", 1993, стр.94

13. Петрова Татьяна Михайловна. Аграрная реформа Столыпина и ее последствия для экономики России.
14.http://ua-referat.com/%D0%90%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%80%D0%BD%D0%B0_%D1%80%D0%B5%D1%84%D0%BE%D1%80%D0%BC%D0%B0_%D0%A1%D1%82%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D0%BF%D1%96%D0%BD%D0%B0_%D1%82%D0%B0_%D1%97%D1%97_%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%BB%D1%96%D0%B4%D0%BA%D0%B8_%D0%B4%D0%BB%D1%8F_%D0%B5%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%BC%D1%96%D0%BA%D0%B8_%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%96%D1%97

СТРАТЕГІЧНІ НАПРЯМКИ АГРАРНОЇ ПОЛІТИКИ М. С. ХРУЩОВА ТА ПРОБЛЕМИ ЇХ РЕАЛІЗАЦІЇ.
Період 50-х – 60-х років радянської історії небезпідставно пов’язується з діяльністю М. С. Хрущова. Саме він є центральною фігурою всіх досліджень цього короткого, але  такого значимого для радянського суспільства відтинку часу.

За умов відсутності у тоталітарній сталінській державі визнаної процедури передачі влади, проголошений курс “колективного керівництва” невідворотно поставив перед членами президії ЦК КПРС  питання – хто реально його очолить?  “Гостро вирішувалось питання, хто залишиться сидіти “вгорі” і на якому стільці”, згадував один із заступників М. Хрущова В. Новіков [1; с. 106].

Переймання М. Хрущова, насамперед проблемами села пояснюється не лише намірами якнайшвидше відновити зруйноване сільське господарство, але і внутрішньою схильністю його як людини покращити злиденне життя селянства. Саме внутрішня мотивація значною мірою сприяла тому, що вже з перших днів боротьби за владу Хрущов виявив здатність порвати з терористичною політикою Сталіна і піти іншим шляхом – шляхом реформ.

Потяг до перетворень почав проявлятись у Хрущова із самого початку його діяльності на чолі партійного апарату. Він розумів, що постсталінська доба несумісна зі старими організаційними рамками і формами суспільно-політичного та соціально-економічного життя. Потрібен був суттєво інший механізм, але “створював він цей механізм навпомацки і без порад із народом, що згодом мало негативні наслідки” [2; с. 105]. У тоталітарній за своєю суттю державі для зміни стилю і методів управління потрібен був час. Власне, в цей період і відбувається перехід від “кривавого тоталітаризму” до його “м’якого варіанту”. Саме в перші роки хрущовського періоду зароджуються і багато в чому реалізуються важливі процеси лібералізації суспільно-політичного життя країни. На жаль, умови для цих починань сформувались ще не достатньо, внаслідок чого Хрущов став жертвою протиріч власної політики [3; с. 120]. На думку російського історика  М. Гефтера, Хрущов був далекий від думки про створення поліцейської держави, яка для Берії та Маленкова стала б можливою заміною сталінській тиранії [4; с. 163].

Аналізуючи сутність і характер хрущовських реформ не можна обійти ту обставину, що кожна з його ініціатив носила суто директивний характер: жодна пропозиція “згори” не піддавалась критиці “знизу”. Про людське око їх навіть обговорювали, однак на суті справи це ніяк не позначалось.

Насильницьке проведення суцільної колективізації деформувало характер створених в СРСР колективних сільськогосподарських підприємств. Їх члени були повністю позбавлені реальних можливостей самоврядування. Адміністративно-командна система управління, набувши до того ж вкрай нецивілізованих форм, створила потужний бар’єр між селянином та землею.

Із метою надання якнайбільшої ваги партії в  житті суспільства, М. С. Хрущов ініціював перебудову партійних комітетів обласного та районного рівнів по виробничому принципу, розділивши їх на промислові та сільськогосподарські [5; с. 385]. Такий поділ відбувався практично до самого ЦК. Популярності це рішення “першому” не додало: більшість партійних секретарів відчули, що їх позиції помітно похитнулися.

Меж хрущовській уяві не було. Вона продовжувала й далі обростати самовпевненими обіцянками та прогнозами. У Програмі КПРС (1961 р.) робився особливий акцент на те, що нинішнє покоління радянських людей буде жити при комунізмі [6; с. 124].

Парадоксально, але згодом Хрущов почав діяти на основі відкинутих ним же на вересневому пленумі адміністративно-командних методів, посилюючи при цьому диктатуру партії. Особливо це проявилось на березневому (1962 р.) пленумі ЦК, що обговорював завдання партії по керівництву сільським господарством на “сучасному етапі комуністичного будівництва” [5; с. 419-426]. А початок цього етапу визначався новою Програмою КПРС, яка, виходячи з того, що країна вступила в “період розгорнутого будівництва комунізму”, проголосила “зростання ролі комуністичної партії як керівної і спрямовуючої сили радянського суспільства” і за визначенням тієї ж програми, “держава диктатури пролетаріату перетворилась в загальнонародну державу, орган вираження інтересів і волі всього народу” [6; с. 119].

Хрущов вважав, що сільськогосподарське виробництво, колгоспи, радгоспи малокеровані і вимагають “активного втручання” партії і держави в їх роботу. Він піддав критиці керівників, що вважали: оскільки колгосп – кооперація, то не можна втручатись в його справи [5; с. 391]. Фактично були переглянуті постанови 1955-1956 рр. про зміну практики планування сільського господарства, про розширення прав колгоспів і керівництва справами артілі.

У діяльності М. С. Хрущова дивним чином поєднувались реалістичні тенденції справді демократичного спрямування (про справжню сутність яких ми знаємо ще зовсім мало) і догматично-фантастичні плани будівництва комунізму. Безумовно, окрім суб’єктивних причин, які породжував сам Хрущов, невдачі аграрних перетворень були обумовлені також  комплексом об’єктивних перепон на шляху до їх реалізації. Однак саме в розробці та реалізації аграрної політики, найбільш чітко визначились риси його в цілому низької політичної культури, атавізми командно-адміністративної системи, поява нового культу особи (хоча і з іншими рисами). На думку українського історика М. Плюща, “він надто вірив у переваги існуючої системи і хотів лише підправити деякі тріщини її фасаду, підібрати кращі кадри, удосконалити  деякі її риси” [7; с. 6].

Занадто велика переконаність М. С. Хрущова покликала до життя сумновідому “надпрограму” – бурхливе розширення посівів кукурудзи. Ідеалізація можливостей “чудо-культури” привела до десятикратного розширення в країні її посівів, які в 1962 р. склали вже 17,2 %  усіх посівних площ [8; с. 110].

Преса, радіо, телебачення всіляко пропагували її “чудодійні” можливості. Дива однак не сталося. Середньорічний збір зеленої маси кукурудзи протягом 1955-1958 рр. спочатку збільшився із 57 до 151 ц з гектару, але вже у 1963 р., внаслідок виснаження ґрунтів і відсутності належної кількості мінеральних добрив, зменшився до 70 ц [9; с. 220].

Непідготовлене впровадження “цариці полів” не дозволило зробити її основою підйому тваринництва. Збільшення валових зборів  зерна за рахунок гарячкового розширення посівів кукурудзи загалом теж не виправдало себе, оскільки зруйнувало оптимальну структуру сівозмін та стало на заваді впровадженню більш раціональних систем  землеробства [10; с. 40-41].

Попри всі сподівання М. Хрущова, здавалось би цілком підкріплені випробуваною практикою Сполучених Штатів, швидке розширення кукурудзяних площ не лише не забезпечило надійну кормову базу для ще однієї суперамбіційної програми негайно “наздогнати Сполучені Штати по виробництву м’яса, масла й молока на душу населення”, а навпаки, –розбалансоване зерновиробництво привело до погіршення продовольчого становища в країні. Безперспективність програми відчувалась вже з самого початку, оскільки була відсутня необхідна кількість худоби та зовсім неналагоджена кормова база і, зокрема, кормопереробка.

Проголошуючи  сумнозвісне “наздогнати і перегнати”,  М. Хрущов  мріяв вже не про що інше як ствердження себе лідером світового масштабу. За його задумами, швидке збільшення в 3,5 рази виробництва м’яса і молока на душу населення дало б можливість випередити США за рівнем життя вже в 60-ті роки. Це, в свою чергу, дозволило б підкласти “сильну торпеду під капіталістичні підвалини” [11; с. 14-17]. Хрущов потайки бачив себе вже справжнім “могильником капіталізму”,  що в історичному пантеоні марксизму дозволило б йому зайняти почесне місце поряд із Марксом та Леніним.

Низький рівень загальної культури М. Хрущова не дозволив йому вчасно розгледіти наростання негативних явищ у країні, яку він очолював. Влада здатна псувати людину, особливо якщо ця влада верховна. Не позбавлена самолюбства людина, наслухавшись лестивих речей, почала думати про себе як про неперевершену особистість, яка здатна на все. Уподобившись Сталіну, він не витримав випробування владою. До того ж слабкою рисою характеру Хрущова була його податливість, він майже ніколи не ставив під сумнів доводи радників. Це принесло багато шкоди як йому особисто, так і Радянському Союзу в цілому.

Література:

Новиков В. Н. В годы руководства Н. С. Хрущева // Вопросы истории. – 1989. – № 1. – С. 106.
Новиков В. Н. Вказана праця // Вопросы истории. – 1989. – № 2. – С. 105.
Октябрь 1917: величайшее событие века или социальная катастрофа?       // Под ред. П. В. Волобуева. – М.: Политиздат, 1991. – С. 120.
Гефтер М. Судьба Хрущева // Октябрь. – 1989. – № 1. – С. 154-181.
Хрущов М. С. Будівництво комунізму в СРСР і розвиток сільського господарства. Промови і документи. У 7-ми т. – Т. 6. Жовтень 1961 – березень 1962 р. – К., 1964. – 464 с.
Програма Комуністичної партії Радянського Союзу. Прийнята ХХІІ з’їздом КПРС. – К.: Державне видавництво політичної літератури, 1962. – 127 с.
Плющ М. Хрущов і проблеми технічного переозброєння народного господарства (1953-1964) // Історія в школі. – 1999. – № 7. – С. 6.
Сельское хозяйство СССР (1913-1970). Стат. сборник. – М.: “Статистика”, 1971. – 711 с.
Розраховано за: Сельское хозяйство СССР. – М.:Госстатиздат, 1960. – С. 247; Сельское хозяйство СССР. – М.: “Статистика”, 1971. – С. 220.
Русинов И. В. Аграрная политика КПСС в 50-е – первой половине 60- х годов: опыт и уроки // Вопросы истории КПСС. – 1988. – № 9. – С. 36-49.
Хрущев Н. С. В ближайшие годы догнать и перегнать Соединенные Штаты Америки по производству мяса, масла и молока на душу населения. – М.: Госполитиздат, 1957. – С. 14-17.